Мир - вашему дому, покой - вашей душе!
ВОСПОМИНАНИЯ "ДЕВЫ ГОР"
О событиях под Шахдагом в 1848 году
(Часть 5)
Но все-таки, как князь Аргутинский сказал мне, что еще раз приедет в Ахты в ноябре месяце, то я не раньше отъезда князя могу оставить место моего заточения, и тогда мы будем иметь честь воспользоваться вашим гостеприимством. Примите почтение моей дочери и прошу вас верить чувствам уважения и преданности вашего покорного слуги.
Ахты. 18-го октября 1848 года, Ф. Рот".
Дальнейшие наши взаимоотношения с Бриммером мы видим из следующего письма отца к нему также на немецком языке от 29-го ноября 1848 года. Перевод: *
"Спешу поблагодарить вас за любезное письмо, которым вы меня почтили. Не имея ни сил, ни времени сделать вам подробное описание всего того, что происходило у нас с конца августа, считаю за лучшее послать вам копию журнала осады Ахты, которую Вы, по прочтении, будете столь добры возвратить. Журнал вы получите завтра. Знайте, генерал, что только Вам мы обязаны спасением нашим, не будь гренадерской роты, которая поспешила к нам на помощь, наша погибель была бы неизбежна на другой же день по прибытии Шамиля. Он поспешил обещать дочь в супружество тому счастливому наибу, который первым водрузит знамя на наших валах. Но получилось не так: сволочь только покрыла трупами овраги и все окружности нашего форта, который ... находится в разрушении. К тому же половина наших храбрых солдат погибла, а из 18 офицеров уцелело только 5 .
Окончательно позвольте мне, генерал, поблагодарить Вас за доброту, которую Вы мне оказали, предложив убежище в Вашем доме. Мы его примем с благодарностью, когда бог поможет вобраться мне из этой ямы, где вероятно Его святой воли угодно было дать мне урок христианского смирения. Имею честь передать Вам от имени дочери моей ее глубокое почтение и прошу Ваше превосходительство принять чувство высокого уважения и совершенной преданности, с которыми остаюсь навсегда. Покорный Ваш слуга... Не имел даже в своем распоряжении порядочного писаря. Моя рана поправляется, но я очень слаб и страдаю..."
Действительно у батюшки изможденное лицо как-то особенно поражало, шея стала кривой.
— Как было бы хорошо, — сказала я, — если и горцы, и мы рука об руку сделали одно дело.
— Азиатские вожаки решают про себя, что он не прав, но сознательно хочет оставаться негодяем, потому что ему жирно и хорошо. Зло существует прежде людей Захваченные в круговорот лжи, люди совершают преступления и гибнут.
Наконец приехал в Ахты Аргутинский, объявил о назначении начальником округа другого лица, и мы поспешили после его отъезда уехать, удалиться от театра ужасов, отдохнуть под мирным кровом генерала Бриммера. В конце, ноября уже стоял глубокий снег. Наши сани в сопровождении нукеров подъехали к крыльцу генерала, он вышел на крылечко встретить дорогих гостей. Я вышла из саней и бросилась к нему на шею с криком: "Notre sauveir, notre sauveir!" и зарыдала. Отец, обнимая его, тоже прослезился, ну и он с нами оказался в слезах.
Эта награда была выше благодарности начальства для нас всех.
Бриммер9 оказался таким, каким я и представила: высокого роста с пылающими глазами, с развевающими седыми волосами. Он был очень доволен нашим приездом. Жена его, Дарья Морицовна, дочь генерала, начальника штаба Кавказских войск М. Коцебу, также была очень рада нашим приездом и сообщила, что муж ее всего два дня назад высочайшим приказом назначен начальником артиллерии отдельного Кавказского корпуса, и что рады сообщить нам о том, что будем жить вместе в Тифлисе, т.к. отцу предписано жить и работать в Тифлисе. "Сердце сердцу весть падает," — сказала она.
— Не знаю как вас и благодарить, Эдуард Владимирович, — начал было отец.
— Полноте, Федор Филиппович! На то я здесь служу, чтобы помочь вам в беде... Какой-то армянин, приехавший из вашего укрепления, рассказал мне, что вы приказали гарнизону, стоявшему вне укрепления, войти внутрь, и что ожидали вторжения горцев. Завтра утром ко мне прискакал какой-то бег из Ахты с рапортом от тебя и спрашивал есть ли в моем распоряжении войска, чтобы поддержать вас?
Помощник мой, майор... сказал, что из-за передвижения войск самостоятельно в прошлом году получил выговор от Аргутинского. "Это уж мое дело", — сказал я и отправил туда двух рот.
Бега того я поил чаем, накормил, уложил спать. На мой вопрос, как лошадь его выдержала 70-километровую скачку из Ахтов в Кусары по горам, он ответил, что свою лошадь он оставил у приятеля в Хазрах (21 верст от Кусаров) и на его лошади приехал сюда. В пять утра его разбудили, и когда я сказал ему, что отправлял с конвертом к коменданту, что рота сегодня переночевала в Хазрах, завтра пойдет в Ахты, он просто одурел от радости: бросился ко мне, целовал руки, обнимал стан, и, уходя, вскричал: "Хороший генерал, добрый человек!" По-моему, у него не все в порядке. Мы с отцом смотрели друг другу в лицо.
— У меня остались в Кусарах10 две роты для караульной службы в Кубе11 (11 вест)... собрал музыкантов и мастеровых, я приказал выдать им из цейхгаузы ружья... Досадно одно: когда князь Аргутинский приехал из Ахтов в Кусары, я поздравил его с победою при Мискинджи и с освобождением Ахтынского укрепления. Видя, что он мне ничего не говорит о посланной мною роте в Ахты, я спросил его, хорошо ли сделал, что послал роту? — "Ну ведь вы больше и не могли послать!” — был его ответ, но на вопрос не ответил и не сказал подчиненному спасибо за самостоятельное успешное распоряжение. Правильно говорят басурмане: армянину освещай свечами своих пальцев, он доброту все же не оценит... Да и какой же он полководец- стратег. Он должен был перейти Самур вброд не у Зухула, где мутная вода в три раза более, чем под Рутулом. Не будь у Зухула один разумный житель, показавший ему удобный брод, он растратил бы всех бойцов в реке.
В поддержку ему Дарья Морицовна вставила, что отец ее М. Коцебу также не любит Аргутинского за то, что допускает всякие неприличности, невзирая на свой высокий сан, а на замечание отца ответил, что "немец меня учит".
Дарья Морицовна сообщила мне, что везде меня называют "девой гор", что все офицеры перевлюбились в меня, начиная с тех двух офицеров-запорожца Новоселова и немца Тизенгаузена. Последнего она начала хвалить, что он храбрый, носит горское платье и голову бреет. Я дала ей понять, что Алисултан за день прискакал 70 верст не для того, чтобы я вышла замуж за Тизенгаузена — мы рассмеялись.
— Когда он бросился целовать руки мужа я и догадалась, что чем больше в человеке бодрости и здоровья, тем важнее должна быть причина, — сказала генеральша и добавила, — стоит ли выйти замуж за горца, законы у них все же очень дики: убийство жены, сестры, даже матери не считаются у них предосудительными, лишь бы, якобы, честь была спасена ...
По дороге из погреба разоренной Аджиахурской крепости мы нашли несколько незначительных предметов, из которых отца волновало и интересовало несколько листовок и вещевого мешка одного из поляков. Раскрывши, мы прочитали на одной из них:
"...вольная Франция поздравляет все народы мира..." 1848 года, апреля 12, из четырех листов. Текст состоялся параллельно на французском и русском языках.
Призыв к казакам объединиться с поляками и народами Кавказа в борьбе против царя за свободу.
Это были воззвания польских эмигрантов.
В день нового 1849 г. мы были в Тифлисе, где наряду с другими благами для нас была и лютеранская церковь, самостоятельные немецкие колонии, куда вызывались иностранные проповедники из Германии, Дерптского университета. При М.С. Воронцове, у которого также родоначальник прибыл, как он сам говорил, "в 1287 г. из Германии в Киев", затем его ^родоначальник Симеон Афоканович смешался здесь с татарами и славянами.
Свое детство Михаил Семенович провел в Англии, где отец его был послом России с Екатеринских времен.
Манера ценить сквозь зубы слова, легкое расположение губ; холод в глазах, речах - все было английское. В мнении света граф был истинным европейцем, умницей, любивший литературу, искусство под опекой которого находился 30 лет назад А. Пушкин в Одессе, где и предоставил ему свое богатейшее собрание книг и свой архив. Елизавете Ксаверьевне было тогда 30 лет, очаровательна, изящна, с прелестной улыбкой, искренней веселостью, незаурядным умом и в отличие от супруга на редкость проста в обращении, особенно с Пушкиным.
Поэтому учтивость первых встреч Воронцова уступала место холодной сдержанности, сдержанность - высокомерию. Вот почему и великий поэт прозвал его придворным хамом, а тот его - "слабым подражателем Байрона". Княгиня вспоминала о нем много и это больше в отсутствии князя, о ком поэт сложил известную всем дерзкую эпиграмму.
Князь, однако, был чрезвычайно любезен ко мне, каждую свободную минуту старался посещать меня, можно сказать, злоупотреблял терпением княгини, которая, однако, не выказывала и тени недовольства и как всегда гостеприемна.
У Михаила Семеновича в прошлом году перед боем за Салты был засорен правый глаз. Графиня Елизавета Ксаверьевна — черноволосая, с прямым носом, полуобнаженной грудыо; прическа завязана была легким платком. После нескольких любезных фраз пригласила меня. У Воронцова был дворец "Шахереэады" на Крымском берегу* и европейская известность, и огромные богатства и все формы вельможи не наших времен. Княгиня около него была уже очень пожилая женщина, с крупными чертами лица, с польским акцентом, малоприветливая и еще менее симпатич ная женщина. Сын отца был мало общителен, а потому и мало любим вообще, в противоположность его очаровательной супруге Марии Васильевне, рожденной княжне Трубецкой, бывшей в первом замужестве за Столыпиным.
Не было человека более либерального во взглядах и формах, как М.С. Воронцов. Полученное им в Англии воспитание несомненно оставило следы свои на всей его жизни. Между тем он часто старался попасть в комнату, где сидели молодые аристократки, а мне несколько раз объявлял, что им издан приказ о напечатании'“Описания осады укрепления Ахты», что брошюры будут разделаны лицам, пользующимся его особым расположением. Через год она действительно была издана — это было первое книжное издание на Кавказе. Несколько раньше вышло полотно П. И. Бабаева "Штурм Ахты”. Оба произведения отразили действительность весьма сухо...
Отца назначили Тифлисским комендантом и шесть лет совместной работы с Воронцовым показало, что в отношении к своей власти он был деспотом. Он допускал всякие суждения, но раз приняв, иногда, к сожалению, и сознательно ложное направление, он не допускал противоречий, а еще более тени сопротивления.
Он был враг канцелярских формальностей, не переносил бюрократию. Любил рассказывать анекдоты из прежней своей практики. Свод законов презирал, мало его знал, и всегда уверял, ежели ни в одной книге, то в другой можно найти тот закон, который желаешь, и очень часто с удовольствием не исполнял закона или действовал в противность оному, если считал это полезным. В то время все это можно было делать — все молчали и все прикрывались доверием Государя к Наместнику, а сам он всегда повторял, когда ему доносили, что или иное распоряжение противно Своду законов: "Государь император присылал на Кавказ меня, а не Свод законов". Положительно каждый частный человек находил в своем деле в лице князя, при его доступности, не только опытного советника, но и мощного покровителя против бюрократических порядков.
Воронцов имел системою постоянно покровительствовать туземному населению, хранить его обычаи, исторические предания и порядки, но много нареканий за это приходилось услышать со стороны чиновников. Несмотря на свои семьдесят лет, этот сухой и высокий старик побывал в скучных и далеких селениях и укреплениях. Только в мае прошлого года он, оказывается, побывал в Чираке, Курахе, Ахты, Хазры, Кусары, Кубе. Спустя полгода опять — в Кубе, Дербенте, Т.Х. Шуре...
Раньше Тифлис принадлежал к числу городов азиатского типа. Русские начали только привиться в верхних слоях грузинского общества. Дома были патриархальной пристройки без всяких удобств. О театре, клубе и других общественных удовольствиях тогда еще не было и помину. Воронцов в том 1849 году создал 8 мусульманских духовных школ, учредил общество святой Нины и Тифлисский театр, где впервые должны было показывать сцены из той же нашей Ахтынской осаде. Против^ здания были построены фонтан и бассейн. Внутренняя отделка театра изяществом своим, изумляла посетивших оный... и благодаря артистическим дарованиям художника кн. Гагарина... . Многие члены знатных грузинских фамилий посвящали себя литературным занятиям. Итальянская опера принята была с восхищением, и жители, столь недавно чуждые иному пению, как полуварварским звукам персидской музыки, воспламенились лучшими операми Беллини, Доницетти.
Алисултан и кн. Гагарин давно приехали в Тифлис и наместником определены на службу. Алисултана назначили начальником над инголийцами, которых наши власти тогда хотели исподволь обратить в христианство.
Государь император и Государыня изволили видеть отца "обязательно с дочерью". Я очень этому обрадовалась: увижу год назад покинутый институт и подруг по нему. С правильностью шли одна за другой ямские станции, на которых меняли коней...
Поздним утром въехали мы в сырую, но императорскую столицу. По улицам уже спешили телеги, коляски. Торопливо шел деловой и чиновный люд, шагали солдаты. Дымы тянулись из труб, уходили в пасмурное небо.
Мысль увидеть императора лицом к лицу не очень устрашала меня, так как мы три года назад в институте встречались, но все же ноги мои слабели. С нами шел и Мердер Павел Карлович, из дворян Лифляндской губернии, служивший раньше в Прусском полку и два года назад назначенный командиром одной из бригад Кавказских батальонов. Оказывается, он еще летом писал военный эпизод в трех картинах под заголовком "Блокада Ахты". Воронцов дал ему рекомендательное письмо к директору императорских театров с просьбою посодействовать молодому автору в постановке пьесы на столичной сцене, указывая, что в дальнейшем она могла бы появиться и на сцене Тифлисского театра.
Не стану описывать всю пышность и великолепие нашего приема Великим Государем и Государыней. Они, кстати, узнали меня институткой. Предлагали мне разные должности при дворе, батюшка сказал, что нельзя меня разлучить с Алисултаном, который, по мнению Воронцова, принес бы больше пользы в крае. Отец был произведен в генералы и назначен состоящим при отдельном Кавказском корпусе по кавалерии и затем Тифлисским комендантом и предписаны ему Святого Станислава первой степени. .
Больше всех повезло Новоселову. Он был произведен императором из капитана в подполковники, подарили ему Георгиевский крест. Государь обласкал и его назначил плац-майором в Царское Село. Один из офицеров гарнизона, поручик Иван Бучкиев, грузин, благодаря своей азиатской физиономии, знанию татарского языка, мог стать тогда хорошим лазутчиком, и он ночью вместе с Алисултаном и Агасибегом выйдя из крепости, утром уже был в Курахской крепости, затем... быстро сообщил о беде кн. Аргу- тинскому. Он получил Георгиевский крест... С донесением подробно о всех событиях был послан состоявший при Аргутинском поручик Исаков (ныне генерал). Князь Аргутинский был назначен тогда генерал-адьютантом, а Исаков — флигель-адьютантом...
Самой большой наградой для нас было обещание Государя организовать в конце сентября репертуар в Петербургском, Мариинском14 или Александрийском театрах подготовивший Мердером военную драму "Осаду Ахтов" и мы с нетерпением ждали его. Мариинский дворец .завершается с южной стороны ансамбля Исаакиевской площади. Там остекленные фонари в перекрытиях для освещения залов... искусственный мрамор разных цветов, полы украшены были наборными паркетами сложного рисунка, полисандровые двери, изготовленные в Мюнхене пять лет назад....
Наконец мы оказались в театре совместно с Государем и Государыней. Новый театр в архитектурно-техническом отношении был более совершенен, чем сгоревший. Александринекий театр, на месте которого и построили Мариинский театр в 1844 году. Он освещался газом, а не свечами, что потребовало создания декораций нового типа. Газеты восторженно описывали эффекты мягкого и ровного освещения, роскошь и блеск зала и фойе.
В ряду высоких окон выделялись мундиры, камзолы, ленты, ордена. Две голландские печи источали манйщёе тепло. Мы сидели на красном бархатном ложе, на котором стоял белый с золотом скамейка для царя и царицы.
Нам было даже совестно, что осада в далекой Ахтынской каменной гнездышки наделала так много шуму и послужила материалом для такого представления, дававшегося и впоследствии несколько лет с танцами, стрельбой, штурмами, к большому удовольствию публики, настроенной в то время (после Венгерской компании) самым воинственным образом. Сам Николай I несколько раз и после нас бывал на этих представлениях. Вот и видели мы эту пьесу. Нас чрезвычайно забавляло, что фантазия автора выставила Шамиля каким-то восточным владыкой, вроде Гаруна аль-Рашида, окруженного двором, евнухами. Ни капли смысла, ни тени правдоподобия во всей пьесе не было, но восторг публики, особенно при появлении роты солдат с песенниками и плясунами, да конных орудий, выскакивавших на сцену, был большой, кричали браво, ура!
Меня как любителя истории, глубоко не только разочаровали, но и возмущали, т.н. действующие лица:
Николай Петрович — комендант крепости, а ведь комендантом был отец мой Федор Филиппович
Вера Николаевна — дочь его, а меня звали Нина Федоровна
Майор Ватагош ~ такого не было Адьютант— князь Бляткин, какового и в помине не было
Капитан Марта — не было Не было в действительности не только следующих фамилий и имен, но и должностей: капитан Марта, прапорщик Васильев, корнет Барбери, доктор Шинкевич, Ивановна няньку Веры Николаевны, Тамара — черкешенка — воспитательница, фельдфебель Дубка, Ицка-жид, маркитант, Раздабурдин — фельдшер.., солдаты часовые…
Кроме тот не было в пьесе ни одного горца, главных спасителей крепости. Не показывали ни нашей комнаты, а стояли три стола, на одном из них корпия и тряпки, на другом стояли лекарства и хирургические инструменты (пинцеты), а Мирзе-Али и в помине не было. Стулья, ружья, третий стол был покрыт скатертью за кулисами, Мужчины перевязывают раненых. Вино, рюмки, закуски, барабанщики…
Смотрели мы пьесу с раздражением16. Батюшка дал знак всем молчать, а Государь смотрел с удовольствием и часто оглядывался на нас...
Мы о императором поехали в санях через Театральную площадь, затем он пожелал пройтись по Адмиралтейскому бульвару, Английской набережной и Миллионной улице, и. когда он все же ушнал, что в пьесе не было ни тени правдоподобия, он изменился в лице и утром к себе соизволил придти генерала Дубельта,
— Ты требовал прежде разрешения этой пьесы объясниться с иторами и с Мартыновым16, так никуда его не отпускай, пока он не напишет, настоящую сцену, пока участники здесь, в Петербурге, и передайте министру двора, что не видать Мартынову заграничное лечение! — крикнул он гневно.
Алисултану предлагалось выбирать христианское имя, и он с радостью выбирал имя свата своего — Великого Государя — и с того времени-назывался Никола Николаевичем, из-за чего в Тифлисе он ни с кем не знакомился и за это мне было тягостно. У меня было больше знаний и знакомства, отчего он часто испытывал чувство ревности, тем более, что он из горцев, привыкшие господствовать над женой. Но любить нужно и недостатки избранника, большое счастье испытывать сознание, что ты необходима любимому человеку. Это тем более, что и Государь, и Воронцов, и отец придавали большое значение этому браку. Это было чудесно: общие победы и поражения у христианки и мусульманина, тем более дагестанского. В только что открытом Закавказском девичьем институте в том 1849 году, было 60 девиц. По предложению Воронцова, я стала помощницей заведующего, заведовала им, а заведение это помещалось в частном нанятом доме, было тесно и мы видели себя принужденными отказывать в приеме воспитанниц и велась переписка со статс-секретарем Гофманом. Заведение начало принимать лучший вид...
(часть 1 часть 2 часть 3 часть 4 часть 6)
