Мир - вашему дому, покой - вашей душе!
Гаджибек Гаджибеков
(1902 - 1940)
Среди дагестанских первопроходцев достойное место принадлежит Гаджибеку Ахмедхановичу Гаджибекову, прожившему всего 39 лет, но сумевшему за это короткое время стать видным ученым, сделать очень многое для Дагестана и, что печальнее всего, за свои добрые дела заработавшему ярлык "враг народ" и угодившему в концлагеря холодных северных окраин, где нашел свое последнее пристанище.
Сегодня на дворе ХХI век, наступили времена свободы и демократии, позволяющие трезвыми глазами взглянуть на прошлое, разобраться и увидеть дела и подвиги оболганных и несправедливо осужденных соотечественников, повинится перед ними и успокоить их души, до сих пор тянущиеся в поисках справедливости. К сожалению, о Гаджибеке Гаджибекове не написано каких-либо книг, не проведено значительных исследований. Наиболее заметными публикациями являются брошюра Патимат Ибрагимовой "Гаджибек Гаджибеков - критик" (Махачкала, 1971г.) и небольшая глава "Революцией мобилизованный" в книге Г.Гашаров "Певцы обновленного края" (Махачкала, 1987г.).
Эти публикации, на мой взгляд, только осветили еле видную вершину айсберга, а вся мощь и сила ученого таятся в глубинах океана духовности.
Родился Гаджибек Гаджибеков 11 марта 1902 года в селении Ахты Самурского округа (ныне - Ахтынского района) в семье бакинского рабочего. Учился он в Ахтынском двухклассном училище с 1912 по 1917 год. Затем, потеряв отца и мать, чтобы прокормить себя, вынужден был батрачить у кулаков. В апреле 1920 года вместе с группой ахтынцев он едет в Темир-Хан-Шуру для продолжения учебы, однако, попадает в водоворот революционной борьбы, вступает в ряды коммунистической партии и в конце 1920 года его, как коммуниста и надежного человека, берут в состав вооруженной охраны "Красного поезда", сформированного по решению Чрезвычайного съезда народов Дагестана (13 ноября) и отправляемого с подарками для московских рабочих. После приезда в столицу Гаджибеков остался там и устроился курсантом Главсельхоза Наркомзема, затем учился в коммунистическом университете трудящихся Востока, а с 1923 по 1926 год - в коммунистическом университете им. Свердлова - первой партийной школе страны, где читали лекции Сталин, Ярославский, Луначарский, Орджоникидзе и другие партийные и государственные деятели. В Москве с ним учились дагестанцы: ахтынец Хабиб Эмирбеков (позже председатель Дагсовпрофа), аварский писатель Раджаб Динмагомаев, Сулейман Сулейманов (позже выпускник военно-инженерной академии им. Куйбышева, министр коммунального хозяйства ДАССР), Юсуп Шовкринский (позже зав. отделом пропаганды и агитации Дагобкома ВКП (б)) и другие.
Трехлетняя учеба в престижном вузе страны позволила Гаджибекову пополнить свои знания и стать высококлассным специалистом. Здесь он проявил интерес к научным проблемам, занялся вопросами лезгинской литературы, развития языка и письменности. Свои научные изыскания он умело сочетал с периодическими поездками в Юждаг, собиранием произведений устного народного творчества и классиков лезгинской литературы, обсуждением на местах вопросов языка и письменности.
Аналитический ум Гаджибекова не мог согласиться с несуразным решением Дагобкома партии 1923 года "О языке и национализации советского аппарата", согласно которому в республике был взят курс на создание единого государственного тюркского языка для всех дагестанских народов. Гаджибек Гаджибеков видел, что подавляющее большинство населения, в том числе и лезгины, не владели этим языком, и поэтому он поставил перед собой задачу - сделать все, чтобы поднять роль родных языков и создать научно-разработанную письменность для лезгин. В те сложные времена это был достаточно рискованный шаг, ибо он противоречил официальной политической установке.
В решении этих проблем большую роль сыграл созданный в 1925 году в Москве кружок студентов - лезгин, обучавшихся в ряде столичных вузов. В него входили Юсуф Герейханов, Камалудин Гамзабеков, Магомед Исаков, Ахмед Тагиров, Зияудин Эфендиев, Шарабудин Мейланов, Исамудин Урдуханов, Хасбулат Аскар-Сарыджа, Сейфудин Шихалиев, Шахбаз, Шайдабеков, Салих Мусаев и некоторые другие. "Мы договорились вспоминал позже Гаджибеков, - кого привлечь к этой работе и не обнародовать эту идею, пока количество наших сторонников не увеличится".
На одном из общих собраний кружковцы решили написать письмо председателю ДагЦИКА Нажмудину Самурскому, посоветоваться с ним по поводу овладевшей студентами идеи. Такое письмо было написано Гаджибековым и отправлено адресату 25 января 1925 года. Оно заканчивалось словами: "Я обращаюсь к Вам как к старшему, больше знающему товарищу с просьбой сообщить нам свое авторитетное мнение по затронутому вопросу". Вскоре ответ был получен, как сообщил студентам Гаджибеков, "ответ полностью я произвести не могу, но в основном сводился к следующему: создание письменности такой, как у аварцев, для лезгин считаю нужным и в этом направлении вашу работу поддерживаю".
В том же году Гаджибеков отправил Н. Самурскому второе письмо, которое позже - в 1937-1938 годах - было воспринято судебно-следственными органами с величайшим подозрением и которое явилось одним из "существенных улик" в обвинении Самурского и Гаджибекова. Приведем несколько выдержек из этого письма: "Мы решили не вводить в курс дела других студентов нашего землячества, зная заранее, что они нас будут обвинять в консерватизме, если можно сказать в "племенизме", чего я не желал бы слушать", "Прошу Вашего совета, как быть, легализовать ли нашу группу или оставить нелегальной? Я думаю до лета работать нелегально, а летом ребята с большим энтузиазмом будут работать по этой линии". Подлинник этого письма находится в уголовном деле Н. Самурского, а копия вложена в дело Г. Гаджибекова. Приведенные выше предложения вызвали у следователей, которые в те времена делали из мухи слона, особый интерес. Ведь в них содержались "крамольные" слова: "связываемся с местами", "легализовать ли нашу группу или оставить нелегальной?".
О дальнейших шагах по раскручиванию письма Гаджибекова сообщает протокол его допроса от 16 марта 1940 года. На вопрос следователя "О какой нелегальной работе идет речь?" Гаджибеков дал следующие разъяснения:
- Наш кружок нелегальным является только в том смысле, что мы первое время не выступали открыто в печати и на общих собраниях дагестанского землячества, однако, эта работа велась открыто. Руководство мы получали от профессора Жиркова, который как специалист по лезгинскому языку был привлечен для составления проекта алфавита. Кружок наш состоял при Комитете этнографических и национальных культур Северного Кавказа.
Работа московского кружка была до того плодотворной и заметной, что она была отражена в "Литературной энциклопедии", изданной в Москве в 1932 году. В ней писалось: "В истории собственно лезгинской письменности следует отметить еще один промежуточный момент - работу "лезгинского кружка" в Москве (1925-1926), результатом которого явилась брошюра с проектом практического алфавита лезгинского языка на основе латинской графики" (с. 149-150).
В 1926 году Гаджибек Гаджибеков поступает в аспирантуру Научно-исследовательского института Востока, где углубленно изучает теоретические проблемы филологической науки, через призму которых разрабатывает и решает практические задачи функционирования лезгинского языка и литературы. В частности, в 1927 году он составил и издал сборник "Стихи лезгинских поэтов", в предисловии которого писал: "В десятую годовщину Великой Октябрьской революции 200-тысячный лезгинский народ остается без родной письменности. Несмотря на сопротивление некоторых наших земляков, дело создания собственного алфавита будет продвинуто вперед. И первым опытом в этом направлении является издаваемый сборник "Стихи лезгинских поэтов". Впервые в истории лезгин произведения Етима Эмина ("Соловей", "Тезка", "Бесхвостый бык"), Сулеймана Стальского ("Соловей", "Судьи", "Муллы", "Свобода", "На смерть Ленина") были опубликованы печатным способом. "Неграмотные люди, - вспоминал писатель Зияудин Эфендиев, - не верили Гаджибеку, когда тот, открыв книгу, читал стихи Етима Эмина". "Разве можно читать на лезгинском языке?" - удивлялись они.
В августе 1927 года в Касумкенте по инициативе Гаджибека Гаджибекова была проведена первая конференция лезгинских поэтов, на которой он выступил с основным докладом. Как отмечала газета "Красный Дагестан", она имела большое значение: сделан первый шаг в выявлении и собирании творчества народных масс и объединении литературных сил Южного Дагестана.
В 1928 году после окончания аспирантуры Гаджибек Гаджибеков с дипломом ученого-филолога вернулся в Дагестан, где продолжал трудиться над созданием письменности для лезгинского и табасаранского народов. В то время вопрос о письменности ставился в тесной связи с определением роли родных языков в обучении подрастающего поколения, развитием литературного творчества. Выступая на пленуме Дагестанского обкома, проходившем 4-7 октября 1927 года, Д. Коркмасов провозгласил теорию трех языков (родного, тюркского и русского), Гаджибеков, выступая вслед за ним высказал свою точку зрения: "Нам нужно решительно сказать, что родные языки необходимы для приобщения наших трудящихся к социалистическому правительству".
Однако не все разделяли его мнение. На страницах "Красного Дагестана" выступил А. Гаджиев со статьей "Прав ли Гаджибеков?", в которой, указывая на лезгинский язык, писал: "Обогащать такой язык, создавать на нем литературу, поэзию - этим делом могут заняться только те люди, которым делать нечего". В другой статье этот автор пошел еще дальше: "Предлагаемые Гаджибековым меры являются, я бы сказал, преступными перед дагестанской беднотой, потому что создание письменности и обучение детей родному языку будут тормозить тюркизацию языка" (см.: "Красный Дагестан" от 6 февраля 1928 г.).
Подобные высказывания вызвали в довольно широких кругах общественности протест и неодобрительные отклики. В частности, Абдулкадыр Алкадарский в статье "В защиту лезгинской письменности" отметил: "Никак не могу понять психологию ни А. Гаджиева, ни других сторонников тюркской ориентации в языковой проблеме, желающих создать социалистическую культуру на развалинах родных национальных языков в Дагестане" ("Красный Дагестан, 15 февраля 1928 г.). Не остался в долгу и Г.Гаджибеков, который в той же газете разразился целой серией материалов. В большой статье "К вопросу о создании лезгинской письменности", напечатанной в "Красном Дагестане" с 19 января 1928 г. в пяти номерах, он, как говорится, поставил все точки над "i" и, прежде всего, блестяще развенчал легенду о лезгинах - тюрках. "На территории, занимаемой лезгинами (Самурский, Кюринский округа и Кубинский уезд Аз.ССР), - писал он, - полное господство принадлежит родному языку".
В конце февраля 1928 г. состоялся объединенный пленум ДК и ДКК ВКП(б), рассмотревший вопрос о языке и алфавите, и решивший создать Центральный Комитет нового дагестанского алфавита, главной задачей которого была разработка алфавитов для дагестанских языков на основе латинской графики. Председателем ЦК был назначен председатель правительства Джалалутдин Коркмасов, его заместителем - Гаджибек Гаджибеков, который завершил составление алфавитов для лезгин и табасаранцев.
Работая над созданием письменности, Г. Гаджибеков понимал, что она станет действенным средством культурного и образовательного взлета, если будет понята и принята народом, а чтобы этого достигнуть, необходимы такие меры, такие средства, которые бы не только, агитировали, но - это самое главное - учили людей грамоте, чтобы они на практике применяли ее. И таким средством он считал периодическую печать, в частности, регулярно выходящую газету, которая охватывала бы своим влиянием тысячи и десятки тысяч людей. Гаджибеков смотрел на роль газеты как на ускорителя могучих социальных, культурных, политических и экономических процессов и поэтому высоко ценил ее значение в духовном обновлении общества. Вот почему в своих выступлениях наряду с обоснованием необходимости родной письменности он упорно ратовал за создание национальной газеты, выходящей на родном языке. Эти старания не пропали даром и увенчались блестящим успехом: 21 июля 1928 года на свет явилась первая лезгинская республиканская газета с воодушевляющим названием "ЦIийи дуьнья" ("Новый мир"). Это было историческое событие в жизни лезгинского народа.
Редактором газеты бюро Дагестанского обкома ВКП(б) утвердило Гаджибека Гаджибекова, который, несмотря на неисчислимые трудности, обеспечил выход газеты на высоком техническом и интеллектуальном уровне. В этом сложном и ответственном деле ему помогали ответсекретарь редакции поэт Алибек Фатахов, заместитель редактора Зияудин Эфендиев, друзья и корреспонденты газеты Абдул-Кадыр Алкадарский, Гаджи Аликберов, Назир Ахмедов, Исмаил Вагабов, Мемей Эфендиев, Магомед Гаджиев, Абдул Муталибов и многие другие. Гаджибек Гаджибеков, как опытный кормчий, в течении трех лет вплоть до 1931 года руководил редакцией, выпуская газету сначала раз в неделю, позже три раза в неделю, доведя тираж до шести тысяч экземпляров, что говорило о ее большой популярности.
С первого номера газета широко освещала вопросы распространения среди широких масс латинизированной лезгинской письменности. Кстати говоря, газета была не только органом Дагобкома партии, но и ЦК НДА (Нового дагестанского алфавита), т.е. она должна была освещать все проблемы, связанные с пропагандой и внедрением нового алфавита в жизнь. Особенно большую лепту в решение этой проблемы внес сам редактор. Его перу принадлежат статьи "Ликвидировать неграмотность на родном языке", "Какие изменения произошли в лезгинском алфавите", "Очередные задачи лезгинской литературы" и многие другие. Некоторые страницы "ЦIийи дуьнья" заполнялись материалами обучающего характера, печатался по частям алфавит, уроки по его изучению и в конце не замысловатые тексты, которые были под силу освоить любому неграмотному читателю. Благодаря усилиям Гаджибека Гаджибекова и широкого актива газета "ЦIийи дуьнья" в те годы стала одной из лучших газет Дагестана.
Гаджибек Гаджибеков достойно показал себя и на издании журналов. Он был основателем и ответственным редактором двух республиканских журналов: литературно-художественного "Яру гъед" ("Красная звезда") и общественно-политического "Коммунист маариф" ("Коммунистическое просвещение"), выходивших в начале 30-х годов. В №1 журнала "Яру гъед" (1932 г.) - органа оргбюро Союза писателей Дагестана - Гаджибеков выступил с большой статьей "Очередные задачи лезгинской литературы", в которой отметил, что со времени создания лезгинской письменности наблюдаются большие успехи в развитии национальной литературы. Особенно высокой похвалы удостоились поэты Мемей Эфендиев и Алибек Фатахов. Автор статьи призывал молодых литераторов проявлять большую ответственность к качеству публикуемых произведений, широко отражать в своем творчестве социалистическое строительство.
В 1931 году Гаджибек Гаджибеков перешел на работу в Дагестанский научно-исследовательский институт национальных культур: сначала заместителем директора, потом совмещал эту работу с заведованием сектора языков и в 1936 году стал директором института. Здесь в полной мере проявились организаторские, профессиональные, научные способности Гаджибекова. Здесь он вырос в крупного ученого и руководителя, в стенах этого научного учреждения он сумел собрать видных ученых, специалистов в различных областях гуманитарного знания, здесь шла под его руководством целенаправленная исследовательская работа по разработке важнейших проблем истории, культуры, языка, литературы, фольклора народов Дагестана.
В этот период Гаджибеков увлеченно работает в ряде направлений науки, он составляет программы для изучения родных языков для курсов учителей, первые учебники и хрестоматии для лезгинских школ, выступает с научными докладами "Проблемы литературного языка", "О терминологическом строительстве в Дагестане" и др. Будучи председателем республиканской терминологической комиссии, он пишет на лезгинском языке работы: "Терминология по делопроизводству" (1931), "Терминология по физике", "Общественно-политическая терминология" (1932), помогает составителям терминологических словарей по другим языкам народов Дагестана.
Много внимания ученый уделил разработке лезгинской орфографии, определению правил письма и норм литературного языка, в результате чего был подготовлен справочник "Вопросы литературного языка и орфографии", сыгравший большую роль в развитии литературных языков и издательского дела в Дагестане.
В уголовном деле Гаджибекова содержится полная информация о его научной работе в ДНИИНК. 2 декабря 1939 года следователь попросил: "Перечислите все Ваши работы, написанные лично Вами, а также издания в ДНИИ в период Вашей работы там по вопросам языка, литературы, орфографии и терминологии". В ответ Гаджибеков представил справку, написанную собственноручно и содержащую около ста важнейших трудов, в том числе такие книги, как "Несколько слов о лезгинском языке и об алфавите", "О литературном языке и орфографии", "Грамматика (Морфология)", "Родной язык", "Литературная хрестоматия" ч. I и II для начальной школы, учебник по литературе для 5 класса, "Дагестанские сказки", огромное количество статей в периодической печати, научное редактирование рукописей сотрудников института и т.д. и т. п. И все это было сделано в течение 1931-1937 годов! Однако некоторые газетные писаки (как, например, Шустер в "Известиях") бросали ему несправедливые обвинения в научной несостоятельности (мол, он написал всего лишь одну газетную заметку...).
Разрабатывая различные проблемы филологии, Гаджибек Гаджибеков активно трудился на ниве литературной деятельности. Он написал и издал в Махачкале пьесы "В когтях адата" (1928) и "Колхоз" (1931). Гаджибеков внимательно следил за развитием литературного процесса, поддерживал молодые дарования, ярким показателем чего явился подготовленный и изданный им сборник "Первые шаги", вобравший в себя стихотворения многих молодых поэтов. В 30-х годах в своих устных и печатных выступлениях Гаджибеков призывал бережно собирать, хранить, пропагандировать художественное наследие прошлых времен, писать историю литератур народов Дагестана. В этом деле он сам показал блистательный пример, издав "Избранные произведения" сначала Етима Эмина, а затем Сулеймана Стальского.
Особую страницу в жизни Гаджибекова составляют его отношения с великим поэтом Сулейманом Стальским. Именно ему принадлежит честь открытия для Дагестана и страны этого мастера художественного слова.
Гаджибек Гаджибеков, чувствуя силу таланта и творческий потенциал Сулеймана Стальского, делал все, чтобы ни один стих, ни одна его строка не потерялись, не жалел времени и сил, чтобы их собрать. В книге "Жизнь, прожитая набело" Наталья Капиева отметила: "Ученый-лингвист Гаджибек Гаджибеков" под диктовку Стальского записывал его песни, начиная от созданных в 1900 году. Записи длились часами. Иногда целыми днями. Сулейман помнил наизусть тысячи своих строк" (М., 1969, с. 69).
Ощутив мощь таланта Сулеймана Стальского, Г. Гаджибеков выступил категорически против оценки его творчества как ашугского. В статье "Народный поэт Сулейман Стальский" ("Дагестанская правда", 21 апреля 1936 г.) он писал: "У многих наших писателей сложилось не верное представление о Сулеймане, как об ашуге. Сам Стальский неоднократно выражал энергичный протест против именования себя ашугом. И он прав. В самом деле Стальский - поэт, и ашугом он никогда не был".
Таким образом, за короткое время Гаджибеков преуспел во многих областях жизни и науки. Институт, руководимый им, обрел свое лицо, делая полезное дело культурного возрождения Дагестана. Сам ученый, вдохновленный задуманными планами и удовлетворенный плодами своей подвижнической творческой деятельности, как говорится, горел на работе, взявшись за решение многих проблем, имеющих жизненно важное значение для народов Дагестана. В своей книге "Этюды о литературах Дагестана" известный литературовед и критик Камиль Султанов дал емкий словесный портрет Гаджибека Ахмедхановича Гаджибекова.
"Гаджибек Гаджибеков, - пишет он, - был общительным и сердечным человеком. Прямота и откровенность представляются мне наиболее характерными чертами его личности. О людях и делах он судил без обиняков, свои симпатии и неприязнь выражал откровенно. У него немало было противников, но он имел еще больше друзей, которые верили ему, уважали и любили его как честного, принципиального и неподкупного человека... Он всегда защищал горячо то, что любил, во что верил, чему служил беззаветно".
Но во второй половине 30-х годов Гаджибек Гаджибеков так же, как и многие другие представители нарождавшейся национальной интеллигенции, попал в жернова дьявольской мельницы репрессий. 17 сентября 1937 г. - черный день в биографии ученого. Позавчера, 15 сентября он - директор единственного в Дагестане научно-исследовательского института, весьма уважаемый человек, 16-го сентября арестован, а 17 сентября - обвинен в том, что "состоял членом контрреволюционной троцкистско-националистической организации". Через полмесяца после ареста, еще до суда, к Г.А.Гаджибекову устами первого секретаря Дагестанского обкома партии был приклеен ярлык "враг народа". Жену ученого Зулейху Султанову выселили из квартиры, исключили из пединститута и комсомола, она вынуждена была выехать в Баку.
Во время нахождения Гаджибекова в тюрьме его избивали, требуя признаний, оказывали моральное и физическое воздействие, но он не признал себя виновным. 11 июня 1940 года, т.е. через более чем 2,5 года со времени ареста, состоялось заседание особого совещания при НКВД СССР, которое постановило: "Гаджибека Гаджибекова за участие в антисоветской националистической организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет, считая срок с 16 сентября 1937 года". Он был отправлен на место постоянного заключения в г. Котлас, затем в поселок Кожва у станции Печора Коми АССР, где его 5 января 1941 года убили заключенные - рецидивисты. 18 мая 1959 года реабилитирован военным трибуналом СКВО "за отсутствием состава преступления". А нам остается с грустью повторять слова поэта: "Какой светильник разума угас!"
Джонрид Ахмедов, профессор Даггоспедуниверситета
