Мир - вашему дому, покой - вашей душе!
Оставляя на земле след
Александр Костюнин
Очерк
«Если человеку судьба рисовать, он будет рисовать даже ложкой по воде».
N.N.
А если человек закончил художественную школу – это навсегда!
Отсюда и мой вечный интерес к альма-матер.
Детская художественная школа в посёлке Маметкала – именитое учебное заведение. Работы учащихся экспонировались в восьмидесяти странах мира, неоднократно становились победителями и дипломантами республиканских, российских, союзных и даже международных выставок детского творчества. Несли благую весть о родном Дагестане. Недавно коллективу выделили новое, отдельно стоящее помещение – подарок ко дню рождения. Мой друг, начальник управления образования Дербентского района Мугутдин Кафриманов, первым делом повёз туда.
Не скрывая гордости, директор Гамзат Гусейнов водил по светлым просторным помещениям и рассказывал:
– Нам исполнилось тридцать восемь лет. Здесь мы учим ребят искусству, пониманию и преобразованию окружающего мира кистью и красками. Учим особому мышлению видеть обыденное – красивым. Создаём в школе свой неподражаемый мир, особый дух. Тут каждого ребёнка подведут к мольберту и научат грамотной композиции, правильному рисунку, научат фантазировать, помогут обрести свободу мысли и уверенность в себе. Наша главная задача – разбудить творческие способности. Это всё равно, что посадить дерево, которое со временем даст плоды. Дети все без исключения талантливы, но одни раскрываются раньше, другие – позже. Главное: развить личность, творящую невидимым инструментом – душой.
Мы неспешно переходим из класса в класс, любуемся искусными витражами, карандашными рисунками, акварелями.
– Дети не терпят фальши. Педагог рядом с ними очищается от всего, что довлеет в повседневной суете взрослой жизни, возвращается в волшебную страну под названием «Детство». Учитель принимает условия игры, игры, без которой не бывает ребёнка. И тогда рождается чудо... Дети не копируют действительность, а создают свой, неподражаемый мир, с дивными образами, идеалами, героями и открывают нам, взрослым, истинные духовные и нравственные ценности. Задача художественной школы не выпустить ремесленников, крепко рисующих программный материал. Мы стремимся сформировать живую непосредственную личность творца, способного удивляться и восхищаться прекрасным. Именно нам, педагогам, доверено быть тем связующим звеном духовной близости, профессиональной преемственности и культурных традиций прошлого и будущего Дагестанского народа. Мы должны взрастить искусство завтрашнего дня.
Лето – пора каникул. Время, когда девчонки и мальчишки обогатятся новыми впечатлениями, окунутся в беззаботный мир веселья, игр, дворового счастья для того, чтобы, повзрослев, вернуться осенью в любимую художественную школу и перенести краски лета на холсты, подарив холодному миру кусочек любви и солнечного тепла. Я рассматривал чеканку, натюрморты, пейзажи... Рассвет в горах, горный аул с саклями-сотами. Вот портрет зурнача в папахе, а здесь юная горянка идёт с кувшином к роднику. Ребята действительно кудесники!
И тут мне вспомнились законы шариата...
Шариат, в переводе с арабского, означает «правильный путь». Шариат – это свод исламских законов. И они, если сильно хочется, не запрещают изображать цветочки-лютики, разрешено ещё деревья и даже горы. Это подпадает под «мубах» – такое действие, которое можно совершать или не совершать. За исполнение-неисполнение нет награды и нет греха. Всё то, что не обязывает шариат и не осуждается им, входит в мубах. Например, «36. Рисовать неодушевленные предметы: цветы». А, вот «Рисовать людей, животных» по законам шариата – харам гайри зулми – «запрещено, поскольку совершение приносит вред производящему его».
Тем сильнее я был поражён, познакомившись с дагестанским художником из села Кули. Он не только живописует людей, но и академическими художественными средствами себя не ограничивает. Я не успел толком оглядеться в Кулинском районе, как Рашид, местный старожил, похвастал:
– Немало достойных людей в наших аулах, но самый интересный – художник Серажутин Курбанов. Он струёй мочи! рисует Ленина. А!?
Я перестал дышать.
– Недавно ездили с ним в город, на обратной дороге остановились, по пять граммов сделали, подначиваю: «Серажутин, изобрази!» Он орлом плечи расправил, ноги пошире, сосредоточился и – на пыльном асфальте выдал силуэт вождя мирового пролетариата. Последней каплей глаз обозначил. Ильич глядел с прищуром, такой ехидный-ехидный.
Я обзавидовался Рашиду. Это посильней, чем увидеть живого Ленина.
По моему разумению, если бы Советский Союз не развалился, то все престижные выставки в Москве открывались волшебным действом кулинского искусника, феерией его художественных брызг, эдакой фантазией на асфальте.
Как там у Маяковского:
А вы ноктюрн сыграть могли бы
На флейте водосточных труб.
И вот мы у художника-авангардиста в гостях.
– Вы и есть автор уринового лика Ильича? – с порога поинтересовался я.
– Да! – гордо произнёс мастер. – Ещё и трассером его в воздухе рисовал. В девяносто втором году, смутное время. Разгул преступности. Ручной пулемёт...
– У вас что... есть пулемёт?..
– Не-еее, у соседа. Баловались просто. Обычный ручной пулемёт Калашникова, ничего там такого особенного. И цинков с трассирующими патронами... Баловались, баловались... Я беру: та-та-та-та: светящийся контур вождя в ночном небе. Вах!
– Я так понимаю Лениниана – ваш конёк?
– Да. Ленин – живее всех живых. С первого класса его рисовал, рисовал, рисовал. Картины копировал: «В Смольном», «В шалаше», «Ходоки»... Способности у меня – от отца. Он чабанил, а на отдыхе лепил из овечьей брынзы барашков, осликов, соседей, директора колхоза. Кто не нравится, можно съесть. После обучения я не хотел оставаться в Махачкале, вернулся в родное село. Работал учителем, много рисовал. Участвовал в выставках. Занимался оформительством. Советское время – бум плакатов. С ума посходили! Тема одна: «Слава КПСС!» В разных вариациях. Вы сами понимаете... «Советский народ знает: там, где партия – там трудности!» Точно не помню, что-то типа такого.
Каких только плакатов ни делал. Пятьсот, семьсот, тыща транспарантов, наверно, состряпал. Семиметровые панно. Брежнев такой стоит. Штук пятнадцать портретов сделал Брежнева. После его смерти я еле успевал рисовать вождей. Быстро умирали. Я старую голову замазывал, из журнала срисовывал другую. Иногда туловище прежнего хозяина в пол-оборота, а голова нового – в фас. Ничего. Всем нравилось. Масляными красками на ДВП. Загрунтую белилами и – вперёд. В райцентре у меня была своя оформительская мастерская.
Мы собрались было уходить, но к этому моменту хозяйка накрыла на стол.
– Если сами не сядете, готов применить силу, – радушно пригласил хозяин.
Довод показался убедительным, мы плотненько отужинали. Дагестанский коньяк, хинкал – просто отменные. Вышли за ворота. На прощанье я попросил мастера изобразить мой портрет в привычной для него манере. Серажутин ломаться не стал и в несколько секунд уверенной струёй начертал на утоптанной земле дружеский шарж.
– Грандиозно! – я рассыпался в благодарностях, однако забрать рисунок на память не мог.
Да, всякий человек грезит оставить на земле свой след, не у каждого это получается в изысканной художественной форме.
***
Дагестан, который всем сердцем я полюбил, – уникальный край, родина талантливых, самобытных, творческих людей. Но с каждым днём в Дагестане набирают силу законы шариата и поэтому профессия «художник» может стать чем-то предосудительным. Если же религиозно-правовые нормы шагнут дальше... На всякий случай, тем, кто планирует побывать в Петергофе, посетить Третьяковку, Пушкинский и Русский музеи… Эрмитаж! лучше это сделать сейчас.
*
поселок Маметкала, Дербентского района, 13 июня и
село Кули, Кулинского района, 07 июля 2010 года
